И, как обычно, 8-го ноября (ибо все мы народились 8-го числа в нашей семьей включая котов) мы ходили в японское заведение, где, как обычно, было холодно. Мы там ковырялись палочками, а между столами ходила белокурая малышка, шуршала газетами, листала меню, а под потолком - следом за ней - плыл воздушный шарик оранжевого цвета. Малышка обвязала его вокруг талии в два ряда, но шарик всё равно спотыкался о фонари, притолоки, дверные проёмы.
В доме этом мы не были со времён магазина "Птица", когда керамические рыбы обвивали окна, косяки и стены, круглые окна-иллюминаторы...
Магазин напоминал купальни, пах рыбой, птицей и лет пятнадцать назад мы с мамой встретили там старого бассета, у которого ушли были обмотаны тёплой шалью.
На моём любимом незастроенном месте Сухэ-Батора исчез железный дракон в шарфике, но появился памятник первому губернатору, и Филибер тут сказал, глядя на него:
-Что-то одет он по-современному...
я, с подозрением глянув: - В каком году у нас был губернатор Н.?
Филибер: - Когда мы в школе учились... он ещё на "ниве" ездил - на сквере её оставлял, мы с ним здоровались, когда мимо серого дома ходили... ах, этот губернатор!.. я-то думал, что первый - такой, знаешь, в жабо, в камзоле...
Цветы на постаменте снег засыпал и превратил в "карамелизированные" льдом веточки.
В ограде дома Жарникова смутно белеет мальчик на лебеде, белеет не сломанная ещё ограда; светятся леденцовые окошки каменных двухэтажных особняков, улица плавно поворачивает, тянется до моего гимназического института, здание которого я глубоко и верно люблю...
Из шкафа, как обычно, 8-го ноября, я извлекла салоп, который чудом не помялся, погрузилась в него с буржуйским шиком и... всё равно не согрелась - т.к. коварный холод проникал в широкие рукава и цеплял за ноги.
Хлопья снега, которые засыпают нашу землю из космической черноты, примирили меня со всем, а ещё я почувствовала осенние каникулы во всей полноте и чувстве.