Младшему около двух лет, старшему - шесть, но он мелковат. Оглядев молоденьких воспитательниц, комнату и прикинув, что детей меньше десятка, кивнула твёрдо скомандовала: - Кто хочет со мной - прошу в угол возле камина!
(шевельнулась память: десять лет назад мы с одноклассниками снимались на фоне этого самого камина, и в один кадр, где мы с подругами - подползла наша одноклассница - так и осталось... цифровой фотографии ведь ещё не было - снималось это на плёнку)
И решительно уселась на стерый стул, покрытый тонкой накидкой, изображающий трон. Мелкота, встав с четверенек, поднялась, уселась за стол, гремя стульями.
Полчаса я с ними продержалась, даже сообразив, что легче их брать и собственными руками выставлять в линию, а после поворачивать то вправо, то влево - ведь сами они ещё ни право, ни лево не понимают... молчу уже про построение рядами, в линии, круги и прочие приблуды, которыми я руководствуюсь в школе.
Песни они выли с чувством - малыши всегда охотно поют с первого раза, не беспокоясь насчёт знания текста песни и мотива, - это всегда бодрит!...
После день золотился сухими сверкающими снежинками, а я плыла из магазина в магазин, хлопая дверьми, звякая колокольчиками, лавируя в потоках машин и прохожих. Покупая подмороженную хурму, прицениваясь к сырам, мечтаая о тыквенном чизкейке, который я приготовлю и удивлю мир... Мы с мамой отвезли на такси в букинист четыре икеевских мегасумки книг и два рюкзака. В букинисте продавец сетовала, что нычне никто ничего не покупает. И грустная мысль от том, что бумажная книга - жанр мёртвый, конечно, довлела над нами, когда мы вышли в вокзальную сутолку, в Тимирязевскую дореволюционную запущенность, в грубоватую простоту гостиниц, в неряшливое вечное поле возле Волконских, в жёлто-розовую тишину церкви, в тень сиропитательного дома и серебристого Ленина со снежным манто на плечах...
Дорогой мы прикупили травяного мыла и пакет бадьяна в "Лунной кошке", где индийская пестрота сочетается с рождеством, а после я бродила по нелюбимой коробке "Карамели", где пятнадцать минут ожидания Анны Карениной (лучше без кавычек, правда?) вынудили меня купить три пары новых серёжек в "леди колекшн", сведя недельный заработок к удолетворению мелкого женского тщеславия.
После был закатный город, глядя на который я вспомнила осенний день и то, что мы как-то оказались тут с Ярославной - год назад, или тысячу лет назад. А ещё раз - с Филибером. И он сказал, что сверху он не любит наш город... И глядя на то, какой он невыносимо плоский с этих высот - я молча соглашаюсь.
Бабушка развоевалась и сказала, что не поедет ни в какую богадельню, т.к. у меня есть три выходных в неделю (в пятницу остался только садик; а все дни до этого - две смены), и я в состоянии за ней поухаживать, пока родители будут в отъезде. На что я честно сообщила ей, что она может хоть являться ко мне в снах после смерти и упрекать в небрежном отношении, но "через мой труп".
Сегодня вечер был проведён в поисках коробки для ёлки, которую бабушка куда-то задевала. Потом мокрыми лапками из туалета бабушка наследила точно так же, как наш двадцатилетний кот, я обнаружила в холодильнике гнилую рыбу и торт, заныканный с моего дня рождения. Вдобавок было пролито молоко, а бабушка вникала в перипетии телевизионной передачи "давай поженимся", но... как-то всё уладилось - посуда мылась, полы - тоже, коврики тёрлись щёткой, еда измельчалась, выбрасывалась, смывалась в унитаз, бельё булькало, пенилось и полоскалось, бульон грелся, курица варилась, жареная - поедалась, батон резался, чай заваривался, конфетки разворачивались, а фантики я отбирала, салат и мясо резались, а за окном синел, густел и наливался январской чернотой вечер, приобретала свежие и странные ноты февраля, то есть почти весны, растворённой в воздухе.
И счастье на меня снизошло. Или это эффект трёх бутылочек настойки боярышника, которым я по-детски отсрочила бэта-блокаторы, пропустив замечания о старости своего подвыдохшегося сердца, ибо если телу моему двадцать шесть, то сердце намотало столько кругов по циферблату вокруг этой грешной Земли, - что страшно подумать. Да и не досуг, признаться.