И тут случился "бабах!" - и меня ветром сдуло с постели. Капающие капли-клюквы, моя героическая попытка поднять бабушку (увенчалась успехом этак на пятый раз), ночнушка в крови, носки в крови. Папа прибежал быстрее "скорой"; далее - знакомая поездочка на "скорой" в травмпункт, где утренние... преступного вида группы... нет, даже не знаю, как их назвать? - старыми гопниками?.. и орущая жуткая медсестра из кошмарного сна. Давно на меня не кричали на "ты", я аж себя порядочным учителем почувствовала (даже в припадке ярости так никогда не кричу). И жалко эту девочку,конечно, ведь каждое утро ей привозят этот преступный контингент, и девочке элементарно страшно, но... в восемь утра я не способна анализировать.
Надо сказать, что на медсестёр такого рода бабушке всегда везёт. Зато мне попадаются очаровательные харизматичные врачи, с которыми можно разговаривать, шутить, а последний раз я вообще с обсуждала школу, знакомых, погоду и прочее; т.к. у них сломался кардиограф. Но кардиохирургия - это вам не травмпункт, конечно...
В общем, после мы вернулись домой, поддерживая бабушку с двух сторон, но та успела промёрзнуть, и я переживаю, что кашлять она будет ещё хуже (даже у меня после этого утра в горле как будто битое стекло).
После Бог включил пыльную бурю, но невзирая на неё мы с мамой и другом Филибером доехали до кладбища в городской черте, и я нашла таки могилу бабушкиного брата, хотя не была там одиннадцать лет. Могилы двадцатишестилетнего Саши и прапрабабушки - с уже забытым именем - сохранились, но дерево, что росло рядом, сгорело, поэтому вывернутые из земли корни, разбросанные в радиусе десяти метров ветви и куски ствола - всё это придаёт могиле вид такой, что так и представляешь, как это всё пылало... и могилы прапрабабушки, которую мы никогда не видели, а наша бабушка (с повязкой над глазом и рассечённой бровью) ничего, как обычно, не помнит... и Сашина могила... его с мамой мы тоже не знали, но прабабушка Лиза всегда говорила маме, когда та была маленькой: - Оля, запомни: он - под яблонькой.
Яблонька не сгорела, и не сгорел Сашин крест - даже следы голубой краски остались... это прабабушка Лиза красила много-много лет назад (в сорок девятом?); крест прапрабабушки без имени сгнил и упал давным-давно, а теперь обуглился, но... всё узнаваемо, всё можно поправить и спасти ещё. А ещё не сгорели цветы - только обуглились... эти цветы, своими руками, прикручивал мой дедушка... дедушка умер ровно десять лет тому назад. И калитку он запирал... и стаканчик ставил - для фронтовых ста грамм. Дедушка этого Сашу тоже не знал, но дедушка в нашей семье, боюсь, единственный был, кто соблюдал традиции не хуже британской нации.
После мы гуляли по военной части кладбища - где одинаковые могилы солдат, умерших в госпиталях; и по еврейскому кладбищу, где мне кажется, что я вообще всех знаю, т.к. все эти памятники были в ЦПКиО, где я знаю каждое дерево, а тут они стоят густо-густо - штабелями... те самые дореволюционные огромные столбы (лучше - столпы), и печаль тут... осенняя, строгая, родная - в стилях "классицизм" и "модерн". И какое же счастье, что хоть там нет искусственных цветов и присутствия людей. Господи, Боже ж ты мой...