Верный пес Пегас, оставленный капитаном Силаевым дома, нагонял своего хозяина и наш «состав». Узкоколейка была проложена по болотистому, топкому участку тайги. Собака мчалась за нами, перепрыгивая с кочки на кочку, на колею, опять на кочку, на другую, лаяла, надсадно просила ее подобрать. Мы не выдержали:
— Гражданин начальник, да остановите же «кукушку», возьмите собаку!
«Генералитет» манекенно хранил молчание, смотрел куда-то мимо, заявляя тем о своей непричастности к лирическим «пустякам».
У капитана от тревоги за пса сводило скулы, но он хорохорился: «Добежит!»
И пес действительно старался. Вскидывал уже заплетающиеся лапы, мчал не по прямой, а сложным зигзагом, норовя не отстать от платформ.
— Да пожалейте его! — еще раз подали мы голос, защищая животное.
Четвероногая доверчивость еще несколько минут перемахивала с торфяных кочек на колею, нагоняла нас, опережала… Раздался жалобный предсмертный взвизг под колесом, и собаки не стало.
Только тогда капитан заорал не своим голосом: «Остановите», поднял бездыханную собаку, бережно положил на платформу. Худо было капитану Силаеву. Но ни слова. Ни слезинки. Только крикнул:
— Поехали! Давай! Дальше!
За сострадание к живой собаке капитан Силаев мог прослыть у начальства слюнтяем. А чучело, которое он соорудил из мертвого Пегаса? Что ж, чучело посмертно любить не возбранялось".
Тамара Петкевич "Жизнь - сапожок непарный"
