не отыскать в их братьях зарубежных:
есть нечто от студентов безмятежных,
есть что-то от девиц, в постелях - нежных,
в миру - чужих, в посланиях - небрежных
и непригодных к жизни кочевой.
Там - бабочка, там - жили мотыльки, -
твой дедушка им головы морочил,
писал стихи и, как бы между прочим,
из лириков сбежал в большевики.
Кто станет спорить с тем, что хороша
тоска души в глуши провинциальной,
в пролёточкой на улице центральной
и с девочкой, во всём сентиментальной -
в общении с прислугой, или с Анной
Ахматовой?.. Не спорь, моя душа!..
P.S. фотографии Александра Князева
- эта фотография для меня интересна тем, что снята практически с моей улицы... из пейзажа уцелела лишь мечеть с отстроенной башенкой для муэдзина.
- второй этаж сверху - узкие окна кабинета, где я занимаюсь в школе звонарей. 
Боль без Голгофы, мука без креста...
Есть только грусть, и радости не будет,
И Лазаря не воскресить, и люди
Смыкают очи, заперев уста,
дабы не видеть светлого Христа
и не послать проклятия Иуде.
Пускай душа по крохам соберёт
всё, с чем пойдёт неспешными шагами
к бессмертью: бесконечный хоровод
юродивых с безумными глазами,
иконопись, и свечи, и народ...
с неловкими для таинства перстами...
Он майский дождь, и прежде, чем уйдёт,
он остудит распятие устами.
Что в имени Его? и что в Его
учении? И отчего, как дети,
мы веруем, что Он за всё в ответе,
за наши безлюбовь, безбожество?..
Зачем нам сладко только от того,
что жизнь темна и свет её - в бессмертье.
Анатолий Кобенков
