-Но сидит-то прекрасно!..
-И цвет тебе к лицу!..
Повисла сгущающаяся тишина.
-Антонина Анатольевна, - говорю, отрываясь от книги. - Это как с поклонником: и порядочный, и не страшный, и не курит, и не пьёт, и вообще на тебя, дуру, никто не смотрит, а ты отказываешься! Спросите своё сердце насчёт этого, Антонина Анатольевна.
-Унести пальто, - объявила она.
-Унесли! - рванулась было за ним, но через пять минут уже ела салатик и наслаждалась жизнью.
Мне кажется, что этот пост получился глубже, чем про пальто. Плохо, что у меня таких "пальто" уже было... а я всё жду, чтобы "и мой любимый цвет, и мой любимый размер"... и, читая, что-нибудь умное и объясняющее эти блоки в моей голове понимаю, что... да. Стану как моя двоюродная тётка. И ещё жизни начну учить.
Утешаю себя, что всегда есть шанс "поймать себя за руку" и убить об стену раньше, чем это произойдёт. Пока-то я вполне способна здраво эти самые стадии фиксировать.
А ещё, благодаря
iradoktorka, у меня есть книжка про настоящую семнадцатилетнюю девочку из несуществующего ещё Ангарска (Инна Фруг, которая пишет маме письма (сперва из эвакуации, потом - с фронта), и это - мама коллеги Ирины, которая работает на "скорой". Т.е. девочка самая, что ни на есть "живая и настоящая" - без налёта литературы - хоть руку протяни - дотянешься.Правда, я уже не знаю, то ли плакать, то ли смеяться, читая, как она угрожает маме тем, что повесится, если та не подавит в себе "животные инстинкты", а отпустит её на фронт, т.к."меня не з а х в а т ы в а е т работа в колхозе, а также на всех остальных участках тыла! Не захватывает, понимаешь?"
Читая ответы матери на эти письма (поразительно тонкие, глубокие, нежные и осторожные), понимаешь, что в первую очередь памятник нужно такой маме. Потому что даже я непедагогично вскипаю через каждое третье письмо.
Почему-то вспомнилась наша преподавательница философии, которая говорила о том, что самая страшная жизненная позиция - спартанская. И тот момент, когда женщина выходит к воротам, останавливая гонца, а он говорит: - Всех сыновей твоих убили. И мужа убили.
-Не о том говоришь... победили?
А эта девочка ставит матери в пример знакомую из блокадного Ленинграда, потерявшую мужа и сына, но продолжающую яростно работать на благо фронта. И тогда я уже думаю, что жизненная позиция эта - единственно спасительная, подозреваю.
Словом, много, много мыслей мне эта девочка подкинула (и своей любовью к "достоевщине", которую просила у мамы, а также - "всё равно ты сейчас не приедешь - в колхозе не дадут лошадь... но если приедешь - ещё голубенькую кофточку, зубной порошок и двадцать пять рублей, а то сегодня Гурий пускал по классу самолётик, сделанный из рубля и говорил "каждый рубль - самолёт!" Вечером я могла бы приехать сама, но не хочу отставать в школе - мне и так эти занятия в голову не лезут. Ко всему этому, мне не хотелось бы сейчас говорить о фронте, а говорить пришлось бы - поругались и ничего хорошего бы не вышло".
Ещё я открыла для себя Лидию Будогоскую с повестью о рыжей девочке, на которой стоит 6+, а надо бы - 12+. Конец как-то ошарашил совершенно:
-Как папа?
-Убили его!
Всё. Конец повести. Хотя он такой противный был, что не жалко совсем, но... заявленный младший школьный возраст не в строку. А в строку - вполне старшеклассный. На балу в гимназии был чудесный эпизод, где рыженькую приглашает какой-то мальчик-реалист и кружит, а потом он, довольная, идёт по коридору и слышит, что этот мальчик и его товарищ решили "на пари приглашать уродок, которые рожей не вышли - так и просидят у стенки вечер... так хоть разок в жизни повеселятся!" - и начинает, побагровев, отступать, заливаясь яростью и стыдом.
И таких моментов в этой книге - миллион. С глупостями вперемешку: швырять мальчикам камни с записками в окно. И первой признаваться в любви (какие всё знакомые грабли-то!). И прекрасной старухой после инсульта, которой отец за столом объявляет, грозя ложкой: - Хватит жрать - второй удар хватит.
Дочку же называет "гадиной" и "россомахой"; ещё все на вид ставят эти самые рыжие волосы ("рыжий чёрт" это называлось те времена), поэтому, отправлясь в бегство по замерзающей Каме, девочка обвязывает голову чёрным платком, а в корзину, обмотанную верёвкой, запихивает свою покалеченную собачонку-дворняжку.
И отличные виды провинции, одноклассниц, гимназии, релистов, гигантских шагов, и всего-всего милого, многословного, фантазийного уже...
Биография писательницы та ещё жесть, тоже... под стать её детским героиням.
И плюс к тому я проглотила "Полисену Пороселло" и... тоже восторг, восторг, восторг! - это сказка, но совершенно сумасшедшая. И потому что принцессы, и поросята, и пираты, и маркизы, и циркачи, и громадный сенбернар, итальянское королевство, мама и па... нет, жена купца и сам купец (я-то принцесса! - просто незаконннорожденная или потерянная!), монашки, похититель детей, селенья, разорённые чумой, церковные приходские книги, вязанное одеяло и красный чулок, которые помогут в поисках родных девочки-найдёныша. Всё полугротесковое, смешное и невероятное.
Короче, если у кого-то есть девочки-фантазёрки - обязательно читать.
Полисена, кстати, местами будет тоже слегка бесить, но... думаю, как и все
