Этот маленький, тщеславный и невероятный Мандельштам? - откуда эта кошмарная интонация: "я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе
И для казни петровской в лесах топорище найду..." - в каком бы безэмоциональном от усталости состояни я не была, возвращаясь с работы вечерами, то строчки эти, начиная крутится в измученном уме, вызывают какой-то спазм всех внутренних органов, что с точки зрения нормальных людей нездорово, неправильно, с точки зрения литературы - талант и судьба, против которых не попрёшь.
Время лето, и аню запосещали великие русские писатели (как ломанулись в эту приоткрытую завесу между старыми детьми и новыми - и отсюда ироничное цветаевское "о фатализме русских детей и русских поэтов").
Н.А. перед отпуском мне тихо сказала: - Весь май наблюдала маяту родителей перед стендом. Старые бились о стойку регистрации с причитаниями "как же мы без анны андреевны?", новые терзались сомнениями и ходили к стенду с фотографиями "что это ещё за анна андреевна?"
Умом понимаю, что осенью я толкну стеклянную дверь кабинета, а за ними не будет ни Лизаветы, ни Евки, ни Миши, ни Родиончика, ни Льва, ни Амалии, ни Константина, ни Софьи, ни Катерины, ни Санечки (там можно бесконечно продолжать), но будут новые люди, как обычно, и через год мне будет также трудно.
В этом смысле, судьба милосерднее ко мне последние пару лет - я всё время провожу с незнакомыми людьми, которые вижу пару раз в жизни, а потом - больше никогда. Как следствие - никаких душевных ран. Но... с детьми-то я попадаюсь как встарь со всеми остальными.
Вчера отчего-то на ум пришёл Е-2., который всё бросил и уехал в Питер. Осуществил подростковую мечту. Очень уговаривал меня последовать его духовному примеру, ибо обосновался на Васильевском острове и отнюдь не с целью "умирать", а жить заново и начисто. В итоге, ночью приснилось, что я последовала этому самому примеру и работаю в какой-то смутной школе, где дети слились за все последние годы в какой-то невообразимый хоровод, где кружатся всё быстрее и быстрее, а я смеюсь и... тоже не думаю умирать. Что хорошо, наверное.
Но надо также отметить, что усталость от всего, особенно под вечер, перевешивает.
И вслух оперируя "направо-налево, перестройтесь в правый ряд, нам через улицу поворачивать перед светофором... ой, извините, нам надо было повернуть налево, а мы поехали по объездной...", я, особенно проезжая через места моего детства, почему-то свято уверена, что когда-нибудь, когда всё наконец-то закончится, я смогу вернуться на двадцать лет назад, и будет кафе Космос, где мороженое с брусникой, где оранжево-синяя эмблема аэрофлота на стекле балкона, а внизу - огни самолётов на поле; где череда магазинов с очередями, где бабушкины талончики в специальном портмоне, где вообще будет возможность вернуться домой.
Интересно, что с годами сознание перестанёт понимать, где это смутное "дома", но (т.к., как и в свободном падении с высоты, существует только один инстинкт - нужно за что-то ухватиться руками!) сознание хватается за самые ранние, самые первые воспоминания детства, где ты хватаешься за несуществующие дома, места и предметы.