А я тут ездила знакомиться с мастером моих будущих дредов. Не пугайтесь - несколько штук всего. Девушка-художник и согласна эксперементировать. Хороша, как дева из стального и глянцевого космоса: в глазах линзы, над глазами - ресницы, над ресницами - смоуки айз до висков. Т.е. реально красавица (и умница, что для меня важно очень).

Туда я безумно опоздала, и девушка меня ждала в современном стеклянном торговом центре, где дедушки играли в шахматы, разложив доски на столиках фудкорта.
И ехала я по серебру ноябрьского города, по стальным рельсам звонких трамваев... до грязно-белого костёла, мимо всей моей жизни. Из Тониных окон всё также виден частный сектор, покрытый белым покровом марципанового снега, кое-где появился свежий тёс или сайдинг, кое-где - флюгера... потом река, река, река, пряди тумана, как и пять, и десять, и двадцать лет назад... хоть что-то неизменно. На Почтамской меж людей тыкался Казимир, которого я утром встретил в школе. А я улыбалась, глядя из окна трамвая, прикрыв смешок перчаткой. Пока трамвай стоял видела, как он поздоровался со всеми соседями на остановке, загулял в магазин, потом - в другой, потом - в аптеку, а затем ещё за соком в коробке.
Как и два года назад, и три, и четыре, и пять... и ничего не меняется. Ну, разве что Казимир теперь уже взрослый дяденька. А я всё та же, но внутренне уже совсем другая. Моложе и легче - потому что старше. Сильно старше, чем раньше.

И я писала Ане из Африки, что когда-то их водила по этим улицам моих хождениям с синими коробками у живота - ибо с той почты я рассылаю всю любовь и благодарность. Ибо в моей ранней юности было столько счастья, что благодарить мне за него, видимо, до конца жизни. Т.е. тогда всё было в кредит, а теперь - вечная ипотека, - как я шучу. Но ровнее уже... и спокойнее. И если надо отучить ещё пару тысяч детей разной степени тяжести - то это именно ко мне. Хотя я бы не возражала, если бы мне иногда давали несколько часов на помыться и поспать (почитать!.. очень бы хотелось). Поесть я, благо, успеваю... ну, это так. Моление о чаше. Иисус тоже на эту тему, помнится, ныл в Гефсиманский садах - природа вообще к такому располагает. А тут - серебро ноября, куржак, морозец, снег... сами понимаете. Прекрасная дева с дредами. И пенсионеры с шахматами в Лермонтове (он в гробу переворачивается, осознавая, что в его честь назван торговый центр, - правда? -но может, он и впрямь выше этого).

Все спрашивают: нафига тебе это? - особенно те, которые трудные... к которым надо далеко ездить?
А я не могу объяснить... может, потому что глупо и упрямо, назло и вопреки, повторяешь и повторяешь, сцепив зубы:
-"Живи по-возможности радостно, будь, пожалуйста, счастлив. И ничего не бойся".

Хотя как их этому научить? - я не знаю. Кроме бесконечно долго пути и собственного примера. И только.