место действия - Казанский; отворены царские врата в алтаре кофейного гранита, видно кровоточащее христово ребро, алую ткань вокруг; всё это насквозь пронизано пыльными закатными лучами, стоят дары для причастия, пышные булки (пальцы не поворачиваются назвать иначе!) для Евхаристии, краснолицые попы хороводом, второй круг - кольцо прихожан; а ещё хор - стоящий рядышком, под куполом. И бодрая регент - с удивительно земным лицом, с лицом малороссияночки из иллюстраций к весёлому Гоголю, в ярко-голубой косынке, с блестящими серёжками, танцующими в такт рук, руки перетянуты выше локтя рукавами голубой кофточки, розовеющее лицо, иногда наклонённое к пюпитру, но чаще - над пюпитром, и будь я близорукой - видела бы только его нежные очертания - розовое, подчёркнутое голубизной платочка и блузки. Танцующие загорелые руки, умело снимающие длинноты, подчёркивающие синкопы, дающее мощное крещендо и... умелое снятие звука, перехватывающее его даже не с губ, а откуда-то раньше. А потом хор замолчал, и эта женщина начала так ангельски петь, что казалось, что звук идёт не из её груди, а откуда-то сверху льётся - к сине-белому, сине-серому, тёмному куполу с проблеском крошечной золотой голубки, теряющейся в клубах душного и мутного ладана.
Потом она замолчала, и сочный баритон священника начал читать что-то, что всегда от меня ускользает, ибо внимание рассеивается, терпение кончается, а тут я ещё и очнулась, чтобы безуспешно поискать глазами туристов, а потом посолонь выйти, чтобы спуститься во дворик - к фонтану, где я им, обычно, назначаю место встречи.