Люблю ходить в обратную сторону - против движения общественного транспорта - к "Истоку", где Новозеландские пироги - мечта хоббита! - и ты идёшь в сиянии и цветении яблонь, глядя на белые яхточки вдоль залива, прижимая к сердцу бумажный пакет с пирогами, истекающими томным соком и запахом: клубника и вишня!.. банан и шоколад! кета и брокколи!.. овощи с омлетом!.. Господи!..
Вот закончу учебный год и выкрою себе с зарплаты как-нибудь духи, которые называются "Новая Зеландия", пахнут солнечной галькой, морем, свежескошенной травой и счастьем. Ей-богу, куплю такие.
Утром пришла в первый класс, где шумели мальчишки, поэтому я начала вызывать игрушки только девочкам.
-Одних девочек выбирают! - возопил кто-то.
-Да потому что мисс Энни сама девочка, - обиженно прокричали с последней парты. - Вот и выбирает одних девчонок...
Сделала вид, что не слышу, но тактику поменяла.
Ушла оттуда с сухарём ("очень вкусный! это мой папа насушил!" - сказала Наташа) и с белой сиренью. Во втором классе мне тоже дарили сирень и одуванчики. Какой май без самых красивых цветов на свете?..
И в памяти всплывает покойный Петя, который мило оставлял мне их на школьном крыльце, а потом убегал. А ещё прятал мне одуванчик за ухо и в волосы. Теперь мои какие-то... десятые? - я не помню, дети, делают тоже самое и себе, и мне, и всё хорошо. В том смысле, что любви нет, но май-то вечен, аминь.
Потом я покорно повесила свежие гирлянды на окна и написала краской стихотворение "я вглядываюсь в мир, в котором солнце светит, в котором звёзды блещут" на немецком языке; возилась бы дольше, но припахала Сонечку, которая слонялась вокруг, развлекая меня разговорами "Мисс Энни, а у вас есть дети? Нету? А питомцы?". Велела ей сматывать метры гирлянд - накрутила всё очень ловко, шустро, оперативно. Без неё долго бы мучилась...
Пятый класс смотрел, как я пишу, и я росла в их глазах, ибо писала почти наизусть, хотя блокнот валялся неподалёку... впрочем, Айрис произнесла с сожалением: - Блин...
у вас так трясутся руки!..
В памяти всплыл первый класс, когда мы играли в "замри" на английском, и я улыбнулась: - У тебя тоже! - я помню.
-Да, всегда.
Помолчали.
Прибежал пятиклассный Есенин и угостил шоколадкой, т.к. у него днюшка... свою я передарила вахтёру и велела спрятать в стол, чтобы она не искушала неопытные умы вокруг.
Сама же закусила губу, вдохнув, чтобы писать более-менее ровно, тюпая кисточкой по стеклу, за которым как будто проносились в памяти картинки с Мартой и Айтишей, которые бегут по соседнему переулку с собакой, как Айрис запрокидывает голову, и я боюсь, что она увидит меня на крыше соседнего дома, куда я непедагогично забралась тысячу лет тому назад; вспоминаю свою обиду на них год назад, что они не стали уступать места на концерте; и вспоминаю, как они ныли, что я опять у них, а они бы хотели новую учительницу, и как они с братом Казимиром как-то вечером провожали меня по осенней Робеспьера, и как нас густо засыпали хрупкие сентябрьские листья...
В такие минуты понимаешь, что жизнь бесконечна
А потом я пришла домой и упала спать, преодолев зной и пробку длинной в жизнь. И спала до семи вечера черно и беспробудно. Впереди сорок шесть характеристик... одно утешает - пятьдесят с лишним уже написаны.
