Вспоминаю всегда в августе, как мы ехали в поезде в 95-ом году, и купили в Свердловске у книготорговца (боже, я жила в те времена, когда в поездах, чем только... хотя? может, там и сейчас торгуют? просто я давно не ездила?) десятитомник Крапивина, и продавец нам сказал, что писатель был хороший, жалко, что умер. Так мы покивали, погрустили и... десять лет прожили с мёртвым писателем. Ибо интернет у нас в 96-ом дома уже вовсю был, но рунет тогда ещё был ни о чём. Короче, информация тогда доходила удивительными обрывками. Надо сказать, что жить было даже интереснее, ибо узнать что-нибудь - целый квест был.
Так вот. В томике "Мушкетёр и фея" была сокрушительной силы "Та сторона, где ветер" - роман, где много слепоты и смерти. Не в переносном значении. Абсолютно взрослый. И... дальше были пять историй про Джонни Воробьёва, которые меня прямо оскорбляли легкомысленным духом, ибо в восемь лет человек серьёзнее и строже всегда. Но в целом я их любила, а вот по-поводу последней истории, где Джонни вырастает, мы, помню, с папой поспорили.
-Не дотянул тут конец... ну что за ерунда? из-за какого-то Юрки Молчанова отказываться от поездки на море?
-Просто Джонни взял на себя ответственность за другого человека, а директор школы тут не взял. Вроде как... Джонни молодец, - мямлила я.
-Не дело это.
Сейчас тоже думаю, что все эти истории, где кто-то ради кого-то отказывается от чего-то хорошего сейчас смотрятся дико и... но без этих ситуаций не было бы ни литературы, ни кино на свете.
Может, просто это возраст. И понимаешь, что дружба вещь временная, а море - постоянная. Но в таком цинизме тоже хорошего-то мало.
Но вот мне тридцать пять, и я перечитываю любимое место в этой истории и спорю с Джонни:
"Джонни шел, глядя на свои сапожки, и молчал. И Борис Иванович тоже молчал.
«Завтра он улетит, – думал Джонни. – Сперва на неделю, потом насовсем… Там хорошо, там миндаль…» И сделалось Джонни как-то одиноко. Будто совсем не осталось друзей. Он даже сердито хмыкнул – таким неправдашным было это ощущение. Это у него-то нет друзей? Это он-то одинокий? Уж чего-чего, а друзей у Джонни хватало. С самого раннего детства. Еще в детском садике…
«Это не друзья», – шепнул кто-то Джонни. Или сам себе он шепнул в глубине своих мыслей.
«А кто? » – ощетинился Джонни.
«Это верные твои солдаты и адъютанты. Они тебя слушаются, они тебя любят. Только это еще не дружба. Дружба – это если на равных… «
«А в классе… «
«В классе? Да-а… В классе ты авторитет. Сказал слово – и все открыли рты. Посоветовал – и все слушают. Пирамиды сделали… И ждут: что еще новенького подкинет Джонни Воробьев? «
«А Серега и Вика! А Степан и Борька Дорины! «
«Они выросли… Ты для них всегда был маленький Джонни, а теперь совсем… Они почти взрослые, им не до тебя… «
«Неправда! – взъярился Джонни. – Они все равно настоящие, они меня никогда не предадут… «
И это была правда. Если что случится, все придут на помощь: и третьеклассники с храбрым командиром звездочки Мишкой Паниным, и весь Джоннин пятый «А», и Вика, и Сережка Волошин, и Дорины. И даже Катька Зарецкая кинется на выручку, это уж точно. И деловитый Алхимик… А если придет к Джонни удача, они от души будут радоваться за него…
Но если нет ни беды, ни радости, а только обыкновенная жизнь? Тогда с кем ты можешь побыть рядом просто так? И поговорить о своем? О плавании на плоту вокруг света или о тайнах подземелий. Или еще о чем-нибудь, как, например… Что «например»? С кем? Например, как с Молчановым, который тогда рассказывал о своих корабликах. И о «вахтенном журнале», и о корабельной рубке… И о тонком-тонком месяце вокруг темной луны…"
-Нет, Женечка. Не выдумывай, - говорю я мысленно. - И это тоже не дружба. Это не на равных. Ты спасаешь маленького Юрку Молчанова, и тебе одиноко, не с кем поговорить, когда не "беда, а обычная жизнь".
А дружбы, возможно, Женя, у таких как ты, нет вообще, - хмыкаю и закрываю книгу.
Так вот. В томике "Мушкетёр и фея" была сокрушительной силы "Та сторона, где ветер" - роман, где много слепоты и смерти. Не в переносном значении. Абсолютно взрослый. И... дальше были пять историй про Джонни Воробьёва, которые меня прямо оскорбляли легкомысленным духом, ибо в восемь лет человек серьёзнее и строже всегда. Но в целом я их любила, а вот по-поводу последней истории, где Джонни вырастает, мы, помню, с папой поспорили.
-Не дотянул тут конец... ну что за ерунда? из-за какого-то Юрки Молчанова отказываться от поездки на море?
-Просто Джонни взял на себя ответственность за другого человека, а директор школы тут не взял. Вроде как... Джонни молодец, - мямлила я.
-Не дело это.
Сейчас тоже думаю, что все эти истории, где кто-то ради кого-то отказывается от чего-то хорошего сейчас смотрятся дико и... но без этих ситуаций не было бы ни литературы, ни кино на свете.
Может, просто это возраст. И понимаешь, что дружба вещь временная, а море - постоянная. Но в таком цинизме тоже хорошего-то мало.
Но вот мне тридцать пять, и я перечитываю любимое место в этой истории и спорю с Джонни:
"Джонни шел, глядя на свои сапожки, и молчал. И Борис Иванович тоже молчал.
«Завтра он улетит, – думал Джонни. – Сперва на неделю, потом насовсем… Там хорошо, там миндаль…» И сделалось Джонни как-то одиноко. Будто совсем не осталось друзей. Он даже сердито хмыкнул – таким неправдашным было это ощущение. Это у него-то нет друзей? Это он-то одинокий? Уж чего-чего, а друзей у Джонни хватало. С самого раннего детства. Еще в детском садике…
«Это не друзья», – шепнул кто-то Джонни. Или сам себе он шепнул в глубине своих мыслей.
«А кто? » – ощетинился Джонни.
«Это верные твои солдаты и адъютанты. Они тебя слушаются, они тебя любят. Только это еще не дружба. Дружба – это если на равных… «
«А в классе… «
«В классе? Да-а… В классе ты авторитет. Сказал слово – и все открыли рты. Посоветовал – и все слушают. Пирамиды сделали… И ждут: что еще новенького подкинет Джонни Воробьев? «
«А Серега и Вика! А Степан и Борька Дорины! «
«Они выросли… Ты для них всегда был маленький Джонни, а теперь совсем… Они почти взрослые, им не до тебя… «
«Неправда! – взъярился Джонни. – Они все равно настоящие, они меня никогда не предадут… «
И это была правда. Если что случится, все придут на помощь: и третьеклассники с храбрым командиром звездочки Мишкой Паниным, и весь Джоннин пятый «А», и Вика, и Сережка Волошин, и Дорины. И даже Катька Зарецкая кинется на выручку, это уж точно. И деловитый Алхимик… А если придет к Джонни удача, они от души будут радоваться за него…
Но если нет ни беды, ни радости, а только обыкновенная жизнь? Тогда с кем ты можешь побыть рядом просто так? И поговорить о своем? О плавании на плоту вокруг света или о тайнах подземелий. Или еще о чем-нибудь, как, например… Что «например»? С кем? Например, как с Молчановым, который тогда рассказывал о своих корабликах. И о «вахтенном журнале», и о корабельной рубке… И о тонком-тонком месяце вокруг темной луны…"
-Нет, Женечка. Не выдумывай, - говорю я мысленно. - И это тоже не дружба. Это не на равных. Ты спасаешь маленького Юрку Молчанова, и тебе одиноко, не с кем поговорить, когда не "беда, а обычная жизнь".
А дружбы, возможно, Женя, у таких как ты, нет вообще, - хмыкаю и закрываю книгу.