Зима! С морозом, с белым снегом,
Уже во множестве — снега!
Так борщ приходит с белым хлебом
В страну, разбившую врага.
(Юнна Мориц)
У нас минус тридцать, а в деревне минус сорок, и моего племянника не повели в детский сад.
В первом классе нынче пять человек - и я была искренне огорчена. В восьмом нас тоже негусто... я всегда расстраиваюсь, когда нет хотя бы одного - уже напрягаюсь, ибо эти зияющие отсутствием дыры не дают мне покоя целый урок.
Из запоминающегося: во всех классах испокон веков открыто настежь последнее окно, и воздух с улицы валит туда белыми клубами. Так - в клубах белого пара - мы играли сегодня на флейтах. На литературе. Да.
Обеспокоилась: - Те, кто играют на альтах и тенорах - как вы будете играть с пальцев, если я играю только на сопранке?
-Это ж легко! - отмахнулась Джулия.
И действительно - они смотрели на мои пальцы, отмечали ноту "в уме" и ловко переставляли пальцы на своих флейтах (на каждой флейте своё расположение пальцев).
Мы читаем "Повести Белкина", и, признаться, не хуже в программе года только Шекспир (ну, каждому своё - знаю), но всё равно трудно, - сегодня я сердилась и выговаривала... правда, не за Александра Сергеевича, а за стихи, которые не сдали, но зато меня радовал второй класс, а это, согласитесь, уже немало!..
Правда, я не перестаю восхищаться другими талантами восьмиклассниц, в которых сама не преуспела... и очень рада, когда уже наконец иду к ним, потому что в старших классах почему-то наивно рассчитываешь на фидбэк (обратную связь, отдачу), если до этого несколько уроков выкладывалась у своих младших.
Огорчили на этой неделе декаденты - добила книгу "Эротизм без берегов", и последняя статья с псевдонаучным бредом как-то совсем меня утомила: рассматривается фетишизм как садомазохизм, но всё так густо сдобрено наукообразными выкладками, что становится просто... нет, не смешно даже, а грустно, холодно и голодно - намёрзлась и решила идти домой на полчасика, чтобы пообедать и опять идти к детям.
И жить было бы нелегко, если без маминого молочного грибного супа, без жирных кусков рыбы, жаренной в горе золота лука, без отбивных, без финского хлеба, который запечатали в пакет тёплым. И было это в супермаркете, куда мы ходим за цукатами; и над центральной улицей уже натянули тонкие нити гирлянд, густые еловые лапы над каждой витриной щедро осыпало снегом, торговая улица Купецкая была всю неделю покрыта идеально-белым твёрдым настом, а снег ещё не вывезли из города - поэтому мы обходили огромные сугробы, в которые уже успели воткнуть ёлки... в белом свете широкой улицы всё видится иначе - все бегут, торопливо выдыхая клубы пара, мы с мамой смеялись в зеркалах сверкающих магазинов - мерили мне серёжки, и мама чуть не купила те, которые напоминают жестяные крышки с банок этак венгерского горошка эпохи двадцатого века - с этими жестяными "серёжками" девочки в летнем лагере и расхаживали...
Но одумались, извинились и купили что-то скромно-благородное в моём любимом бревенчатом доме в центре - там один прилавок, но под ним - в картонной коробке - хранятся и танцующие человечки, и серёжки в виде перьев, ракушек, ключей, замков, сердец, акробатов, ведьм, зверей, птиц и... что подскажет создателю фантазия богов, изукрасивших щит Ахиллеса.
Город плывёт в мареве белого пара - от каждой машины, от каждой двери, из каждой трубы и каждого рта - слепящий свет фар вечерами заволакивает белыми клубами, и я иду торопливо, т.к. замёрзла в автобусе, промёрзлом насквозь. Иду, вытянувшись в струнку и прижав руки к груди - запахнуть мех, прижать варежку к кончику носа, который нестерпимо болит, и а из глаз уже начинают катиться слёзы, которые тут же схватываются на щеках. И каждая сорванная болячка начинает кровить в такую погоду...
В автобусах стало очень скучно - все сидят и смотрят в никуда, ибо окна замёрзли в кость с обеих сторон. Сегодня я тщетно прижимала свою горячую руку к стеклу, но не смогла прогреть и глазка - и ногтями не процарапать нынче... поэтому я сижу, считаю остановки и смотрю вперёд - только так можно понять, где ты едешь, а дорога за пятнадцать лет изучена так, что уже по одному виду бордюра можно понять о местонахождении в пути безо всякого джипиэс.
Дети, впрочем, гуляют и возвращаются румяными, словно вишни. Они сушат варежки на батарее и разоблачаются до футболок - так тепло в классе.
И как было весело в те дни, когда мела метель, но было тепло, даже жарко! - и я шла по улице, выдыхая клубы горячего пара, размотав шарф и подставив ветру лицу, а ветер бил меня, но не мог причинить вреда, я шла по старой улице, где есть деревянные пороги, навесы, пилястры и даже медные щели "для писемъ и газетъ", а упирается каждая такая улочка в церковь. И начинается тоже с церкви. А вдоль по реке опять ходят туманы, но подходить туда не хочется даже мне, а сейчас и подавно - новогодняя метельная кутерьма сменилась стылым костным морозом и жёсткой травой волос, выбившихся из-под шапочки, ставших жёсткой речной травой, и всё это взаправду космогонический миф - из каждого из нас получился бы недурной бог нынче. И присно.
Под катом - Иркутск. Зима 2009 года:
В поле морозно, вьюжно и пусто
Там, где стоишь ты сам себе бюстом
Возле путей в сугробе по пояс,
И что ж ей тебя ждать, если не жизнь- мёд,
Ей позвонят в пять, скажут, что ты мёртв,
В 5.35 ты сядешь в свой поезд.
(Олег Медведев)
