Но я устал, окончен бой, беру портвейн, иду домой -
это было первое, что я услышала, когда вошла в 9-ый класс в 2010 году.
Они очень красиво и лирически пели, но меня мне пришлось срочно подумать о чём-то грустном. А ещё мне захотелось выпить. Как у Ерофеева. Но я постояла на пороге, а потом прыгнула с десятиметровой вышки.
Вы думаете легко заходить в 9-ый класс? - если бы я подольше постояла и покачалась на пятках - я бы вообще туда никогда не зашла (да, впрочем, и ни в один класс).
Самый страшный момент, когда стоишь у доски - как на войне (на линии фронта).
И я едва удержалась, чтобы не процитировать няню Вику и Максим Викторовича:
-Ах, Виктория Владимировна, вспомните группы нашей молодости!.. Вот "Агата Кристи"!..
-"Я на тебе, как на войне, а на войне, как на тебе"? - я всегда думала: шо она... страшная такая, что ль?
-Виктория Владимировна, это метафора!..
:)
Так вот... Анна Андреевна тоже устроена достаточно просто, поэтому ей приходится долго пинать себя каблуком под коленку, чтобы как-то вчувствоваться и сделать печальное лицо.
На волне успехов в младших классов я обычно выплываю счастливая и молодая... но в 9-ом классе я старею этак лет настолько, насколько молодею раньше.
И ощущение у меня, что я пришла с коктейльной вечеринки. Да. Так одета, так накрашена, настроение соответственное. А тут... как на войне.
Джекки из 1-го класса:
-Мисс Энни, я налисовал осьминога октопуса! - у него кофе, толтики и... коктейли на подносиках! - это подводная вечелинка!
Ну, сами посудите? - как после такого прийти и рассказывать про смерть Грибоедова и Тегеран?
Я всё утро пела, пускалась в дионисийские плясы с цветами в волосах и смеялась, как молодая.
Словом, я снимаюсь в очень разных лентах... и я могла бы стать прекрасной девушкой Джеймса Бонда, но иногда... словом, "воробышек не может не чирикать" - иногда я вдруг начинаю рассказывать то, что должна в младших классах (радует, что не наоборот!).
Дошли с 9-ым классом до Киплинговского: "If you can trust yourself, when all men doubt you..."
-Траст ми! - трогательно говорит анна андреевна, осторожно протягивая вперёд руку. Впереди - пустота. Опускаю глаза - только клетчатые тапочки у парты.
-Чьи тапочки? - с интересом спрашиваю.
Возникает Вайолет: - Это мои! - просто я в носках!
-Ну, хорошо... а я тут с тапочками, - соглашаюсь.
Анна Андреевна делает робкую попытку и опять протягивает руки к Аделаиде, которая сухо говорит: - Любви вообще не бывает. И Грибоедов женился на Чавчавадзе из корысти.
-Он в неё влюбился, - тихо и твёрдо говорю я.
-Это возможно, - вяло соглашается Аджелина Лавольтен.
-Траст ми! - опять пытаюсь я вернуться к истокам и придать голосу нежности.
-Как это переводится? - вяло интересуются.
-А это... помните, как Алладин, такой, короче, бежит от стражников? - прыгает со стены, оборачивается к принцессе Жасмин, протягивает руку и спрашивает...
-Ты мне доверяешь? - хором отвечают девятиклассницы.
-Ура! - они смотрели "Алладина" - ликую я.
...а говорите: пропасть поколений! - нет, есть всё-таки у нас общие точки соприкосновения! - воскликнула бы я как князь Мышкин.
Но девятиклассницы делают мне другой саундтрек, и я иду домой вполне себе одухотворённая:
Я сказал - успокойся и рот закрой,
Вот и всё, до свидания, чёрт с тобой.
Но им понравилось стихотворение "Смерти нет" Екатерины Боярских. Это радует. И вообще...
успех вызвала смс Чеширского кота:) и "пингвин, ты где застрял? Буревестник".
У нас сперва не было Дэни, а был один только Байрон. Теперь у нас нет Аделаиды. А главное, что я до сих пор плачу по нерождённому Евстигнею. Он стал навязчивым фантомом, и я умоляюще прошу Теодору не раздавить его, когда она поднимается из-за парты.
Впрочем, что я переживаю? - все мальчики у меня во втором классе. Все девочки - в девятом. Что тут думать?
К нам приезжает бурятский театр - надо их сводить на азиатскую версию "Горе от ума" - представьте только: Чацкий - бурят. Софья - бурятка. Лизанька - и так бурятка. В этом есть какая-то новизна!.. Правда, это новое прочтение Грибоедова - и это спектакль о любви. Но, по-моему, это хотя бы оригинально! - и я, наконец, успокоюсь и перестану париться, что у меня все произведения о любви. И о смерти. И ни одного социального конфликта я с детьми ещё не изучила. Возможно, дело во мне. И улан-удэнский театр ненавязчиво мне об этом намекает.
