И даже решила таки свозить меня в городе Шолохов (т.е. Шелихов, которому тут, собственно, могила с чьим-то забытым тестаментом на оградке) - потому что я мрачно убеждалась месяц в своей одинокости, а на этой неделе активизировались все. Поэтому листочек передо мой расписан так плотно, что даже страшно.
И только Хелена успела сбежать в аэропорт утречком, чтобы рвануть в места, где "сегодня гроза, на ресницах застыла слеза". Зато впереди маячит не только запланированный (за месяц) визит к психиатру (последний штам для медкнижки!), но и что-то хорошее.
Наша бабушка, кстати, его прошла очень ловко, и запорола только один вопрос - забыла, какой нынче год. Вспомнила число и день недели, что очень меня повеселило, но мама разгадала: - ей в этот день принесли пенсию!
Врач же спросила, ткнув ручкой в зарешеченное окошко: - Где мы находимся?
Я испуганно стала изучать свои заклеенные ножки в босоножках (новые босоножки весело хлюпали от крови в первые дни нашего тесного знакомства, но сейчас мы пообтёрлись друг к другу), волнуясь, что бабушка выдаст всё, что я вчера, в сердцах, говорила, собирая её к врачу, разбрасывая вороха колготок, платьев и кофт.
-Э... больница, - деликатно выкрутилась бабушка. - Это... это центр. Да.
(бабушке очень импонирует эта номинация вместо моих "богадельня", "жёлтый дом" и пр.)
Словом, жизнь движется. И только на могилах можно найти покой, если найти там соответственную книжку и пригреться на солнце.
смотреть
читать
