"учусь искусству потери"

Каждый день мне в каком-нибудь классе рассказывают, кто болеет, мои домашние дети тоже заболевают, я киваю, слушаю, похлопываю их по плечу и прижимаю к себе... при всём этом, минуточку, зачем-то надеваю чёрную масочку в маршрутке. В кафе не надеваю, в транспорте - да. Зачем? Сама не знаю. Дети тем временем перестают мотать сопли и возвращаются, и я решила, что настала пора знакомить их с творчеством Бёди. Творчество это уже отстоялось, но моим детям Птичка кажется тоже очень, очень, очень юной... и не по годам талантливой:

Перечитываю "Неоконченный портрет" - первый роман-автобиографию Агаты Кристи (позже она написала классическую автобиографию), где в этот раз меня поразила мысль подружки Селии, которая раздражённо сказала: - Да ты просто их не видишь! - глядя, как безуспешно Селия пытается нарисовать цветы, а получается серо-буро-малиновое пятно.
А Селия в ответ раздражается, что это глупо: живопись. Рисовать то, что и так есть.
-Это твоя музыка сплошной шум!
-Неправда. Музыка приходит из ниоткуда, это вам не кошку скопировать!

Но Селию озаряет догадка: - Ты права: я не вижу вещи.

Отсюда понимание - как в диктантах она допускает по двадцать пять ошибок, а другие девушки на курсах - по пять... и отчего музыка приходит волнами и накрывает собой, и почему истории рождаются так легко, так легко даётся математика. Героиня (Агата Кристи) просто не видит того, что её окружает.

Меня это утешило, т.к. я как раз только вижу, но внутри у меня ничего не рождается и не звучит. Нарисовать я могу почти всё, т.к. я это видела. Хотя бы на других картинках. Мне не трудно всё-всё на свете описать, повторить и сделать похожее. Сыграть по нотам я тоже могу, но пальцы будут прилипать к грифу, к клавишам, к отверстиям, оставляя нервные следы, как на руле автомобиля. Тут я не уверена, рассеяна, часто попадаю не туда, не вовремя и т.д. А самый позор наступает, если мне руки дают партию с нотами и говорят: - Поём с листа!
У меня внутри тишина и печаль, т.к. ноты у меня внутри точно не звучат. Мелодии я из этих значков на бумаге не извлеку, как не извлеку чисел из букв на химии, физике и алгебре. Мне эти значки ни о чём не говорят. Сыграть на инструменте - пожалуйста. А потом можно и спеть, т.к. слышал и запомнил, но... внутри у меня ничего не отзывается.

Мне бы иногда хотелось не только повторять то, что и так есть, а придумывать и чувствовать своё, но с другой стороны... мне, наверное, хватит того, что уже есть в этом мире.

…Я бы хотела жить с Вами в маленьком городе,
Где вечные сумерки , и вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице
Тонкий звон старинных часов — словно капельки времени.
И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды —
Флейта,
И сам флейтист в окне,
И большие тюльпаны на окнах.
И, может быть, Вы бы даже меня не любили…

Марина Цветаева



( Collapse )

Взяла "Imagine Dragons" с детьми, на что мне Гордон говорит:
- Весёленькая песня, ничё не скажешь...
-Не всё про краба и русалочку петь, - огрызнулась я в ответ.
Не могу же я прямо сказать, что мне перед учебным годом надо мозги в кучу собрать. А это значит - взять сложный текст. Правда, увязла я на этом самом "королевстве, которое грядёт", ибо грясти (извините!) может только Царствие Небесное в русском языке. А "королевство" - это что-то для детей.
И дальше я споктыкаюсь, как обычно, обо все песни. Слова одни, а на русский язык надо перевести в более... литературном варианте, подбавив пафоса.

У нас с тобою — не в глаз, а в бровь
Всегда, и всегда — одно:
Я знаю, красное — это кровь.
А ты говоришь — вино.

Нам врозь влюбиться, и врозь остыть,
И каждого Бог простит.
Я знаю стыд, и ты знаешь стыд,
Но он у нас разный, стыд.

Отговориться былым грехом,
Паскудством, дурным стишком?
Но там, где ты — на коне верхом,
Там я — босиком, пешком.

Огонь — по жилам бежит, а дым —
В глаза, вот и песня вся.
У нас с тобою Господь один,
Да разные небеса.

Нам всё поделом, по делам, а наш
Разводчик — в разрезе глаз.
Я жду, когда ты меня предашь
В пятьсот азиатский раз.

Ходящий по водам, пескам, звездам
Не видит путей простых.
Но знай: я тоже тебя предам.
И ты мне простишь, простишь.

Ольга Родионова

Собираем сегодня с мамой лесную клубнику возле кладбища, над озером. На другом берегу деревенские отдыхают, и мы прослушали Таню Буланову, Максим ("вдоль ночных дорог и пр.") по два-три раза. Ещё про бухгалтера - Алёны Апиной. Как на двадцать-тридцать лет назад перенеслись. А то я уж тут ходила по Модному кварталу, смотрела с ужасом на "людей-гриль" с их детьми, самокатами, собаками, машинами, кальянами и понимала, что у меня ничего общего с новым поколением. Вообще. Никого не знаю, всё это как-то мимо меня выросло, созрело, перезрело... а тут - прям портал в прошлое. Особенно утешает ещё и то, что шумная и нетрезвая компания через несколько десятков лет упокоится на этом же кладбище - на другом берегу. А их потомки будут плескаться в озере и шумно предаваться возлияниям напротив. Такой наглядный круговорот почему-то очень успокаивает. Под все эти песни пастух на коне очень бодро скакал по озеру, а коровки вскоре ушли на соседний луг, где поспокойнее.
Но всё равно благодать. И даже не очень жарко - ветерок. Вдруг я ка-а-ак засмеюсь...
-?
-Швейцарию вспомнила. Там тоже хорошо и ветерок, но... ни шума, ни пыли, ни грязи, ни людей на машинах с музыкой, ни ягод, ни грибов, ни змей, ни комаров. Как после смерти. Потом пройдёшь по лесу километров десять в гору по специальной тропинке, увидишь скамейку. Расправишь юбку, поправишь белую блузочку. Сядешь. И зависнешь на час, уставившись либо в одну точку, либо в плакат, который висит напротив: "птицы, обитающие в этом лесу". И сам не знаешь, что дальше делать, и как тебе вообще дальше жить..?


( Collapse )

После летних "Канн" всегда пишут неожиданные люди и просят "стих". К какому-нибудь случаю. Таких людей не слишком много, но... это реально радует. То есть я начинаю думать, что смысл моей жизни не совсем как у того мужика в вагон-ресторане, который должен был соль передать, а чуть-чуть позначительнее: переслать в соцсетях подходящий стих.
При этом я действительно стараюсь быть разумной и не шлю, например, единственное любимое стихотворение Ахматовой (я мало в жизни чего люблю...):

Я пью за разоренный дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью,-
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.

А.А.А.

В контакте выложила эту фотографию и подписала, что это склоны ЦПКиО, но если быть точной: это склоны Иерусалимской горы.

Под "читать дальше" будет немного привычного парка на закате дня. Июльская томность (тут надо ме-е-едленно запеть голосом Эллы Фицджеральд: "summerti-i-ime and the livin' is easy...") уже здесь: оставленная детская машинка возле лестницы, дрожащий от зноя воздух, остатки тополиного пуха, застрявшие в усиках цветов, ржавчина на парковой ограде, свежеполитые цветы - вечером приезжает машина от горзеленхода, и цветочные горшки весело текут ручьями - как дома, когда их зальёшь...


( Collapse )

Мы с Базаровым спелись в зум-е. То, как мы поём песни Генриха Восьмого - это единственное бодрящее действие на уроке онлайн. Радует, что этот тип реально любит петь. Писать он отказывается наотрез, поэтому я рада песням.
Сегодня вдруг начала вслух мечтать, как Базаров приедет ко мне домой, а я покажу ему сборник стихов поэтов-футуристов. Он, уверена, придет в восторг.
В живых уроках есть ещё и волшебные минут пятнадцать одеваний, раздеваний, все эти пить-писать... Урок онлайн тянется как маленькая жизнь. И если ребёнок завыл или завопил - никак не треснуть его чем-то, что под рукой. К счастью, если погода смутная, то Базаров похож на нахохлившегося гигантского птенца. И почти не говорит.

Лето - это короткий сон и бесконечный роман Брэдбери: всё тает в вечерних сумерках... вот и забытый динозавр синеет в зелёно-голубой траве... Началась пора оставленных игрушек. Они и в нашем дворе призрачно белеют и желтеют, забытые в остывающей песочнице и в траве, но началось не со двора, а с розового зайца на зелёном диване. Заяц сидит в цветочном киоске "Мани.роуз" на Декабрьских событий - напротив танка. Если подниматься вверх к 1-ой Советской, то в темноте этот киоск светится как холодильник и маяк в ночи. Там никого нет, кроме букетов цветов и... игрушечного розового зайца на зелёном диванчике.
А сегодня мы встретили жёлтого зайца на лавочке возле фонтанов (площадь Декабристов). Короче - "зайку бросила хозяйка", но дождя сегодня нет!
Каждый год мы ходим одними и теми же тропами, но в этом году улицу Уткина приятно освещает новенький "Сакэ номэ", где внутри сладко светятся витрины, передвигается тень официантки. Над столиками - голубо-золотистые вставки... то ли обои? то ли ткань? - в сумерках всё приобретает какой-то фейский и европейско-сказочный оттенок. Это я ещё в детстве поняла - все эти пряничные домики ("как куски уродливого печенья утопающие в пене и креме цветущих деревьев!), гномики ("моя мамочка мумия, а папа - гном!"), все эти голубоватые травы, чёрные чащи, откуда выходят разбойники с ножами, но проходят насквозь словно тени... и музыка, доносящаяся из приоткрытых окон. И мёрзнущий кончик носа, мгновенно ставшего немного лисьим - будто ты надел карнавальную маску и уже шуршишь плащом в полуметре от земли... и верхушек-метёлок травы, которая не простая, в сонная... и, может быть, немного блюз, льющийся вместе с водами рек. И каждый незнакомец с сигаретой в сумерках - уже лиловый негр. И гроздья акации размером с гроздь бананов, и взмахи качелей отдувают прядь ото лба и дышат на тебя тьмой и временем...

( Collapse )